КРЫМСКАЯ ВОЙНА

  В очередной раз о малороссийских казаках вспомнили через несколько месяцев после высадки в Крыму войск антироссийской коалиции во время Крымской войны 1853–1856 гг. Несмотря на численное превосходство над противником, российская армия была хуже вооружена. Вдобавок к боевым потерям, ряды российских солдат редели вследствие болезней, и в начале 1855 г. правительство было вынуждено объявить набор народного ополчения. В указе Правительствующему Сенату от 31 июля 1855 г. о наборе ополчения в Черниговской и Полтавской губерниях указывалось, что при раскладке призыва малороссийские казаки должны быть исключены из общего числа населения. Всё дело в том, что двумя месяцами ранее – 7 мая 1855 г. другим указом было предписано сформировать шесть казачьих полков из малороссийских казаков (два в Черниговской и четыре в Полтавской губернии). Как и во время войны с Наполеоном, казачьи полки формировались отдельно от земского ополчения. Казаки должны были выставить по 12 человек с каждой тысячи ревизских душ.

 Полк состоял из 6 сотен, в каждом полку полагалось иметь 27 офицеров, в том числе полкового командира, утверждаемого высочайшей властью, 58 старших и младших урядников, 56 приказных и 875 казаков [13]. Как и ранее в 1812 и 1831 годах, унтер-офицерский и рядовой состав полков формировался из казаков-добровольцев. Кроме того, в полки призывались казаки, не попавшие на срочную службу во время предыдущего рекрутского набора. Офицерский состав формировался из отставных офицеров, изъявивших желание вернуться на службу, а также чиновников-добровольцев гражданской службы. Квалифицированных военных кадров для командного состава полков не хватало. Например, во главе 5-го полка был назначен судья Черниговского уездного суда П. Мокриевич. Оружие и обмундирование закупались за счёт казачьих общин. На каждого казака предписывалось собрать по 10 руб. 20 коп. Казак должен был иметь саблю, пистолет, пику, полукафтан, шаровары и красный кушак. Строевые лошади закупались за счёт общего государственного земского сбора. Земства также должны были снабдить казаков 6-месячным провиантом.

 Штабы двух Черниговских полков – 5-го и 6-го размещались соответственно в Новгороде-Северском и Чернигове, а во всех уездных городах губернии были организованы призывные пункты, при которых постоянно действовали медицинские комиссии. Сформированные полки были проинспектированы генерал-губернатором С. Кокошкиным и получили в ряде случаев весьма критические замечания. В частности, «досталось» офицерскому составу из числа чиновников [17, с. 60]. Население же с восторгом встретило известие о формировании полков и с ликованием встречало казаков-добровольцев. Полны энтузиазма были и сами казаки.

 Корреспондент писал: «В Полтавской и Черниговской губерниях формируются шесть казачьих полков, заменивших там ополчение северных и средних губерний. "Глазам не верится, – говорит корреспондент, – вообразите себе красивейших, черноглазых и черноусых молодцов, статных и бойких, в темносиних кафтанах, подрезанных коротко, по теперешнему покрою военных кафтанов, с алыми кушаками, высокими шапками с пунцовым вылетом на маковке. Это полтавские и черниговские казаки. Нет ничего красивее этих молодцов, когда они учатся или идут через городские площади. В первом ряду театра и в городском саду мелькают усачи-офицеры и генералы. В исторических селах размещаются уже готовые сотни новых казаков. Полковыми командирами избраны представители лучших из здешних старинных фамилий. … И надо видеть, с каким восторгом эта новая картина здешней жизни принимается украинцами! Все ждут не дождутся, когда очередь двинет новобранцев туда, где решается великий вопрос нашей родины"» [20].

 Несмотря на то, что казачье ополчение не было окончательно сформировано (в Черниговских полках, например, вместо запланированных 2 250 казаков в его рядах насчитывалось 1 159), полки выступили в Гельсингфорс, получив задачу усилить защиту Балтийского побережья в случае возможной атаки англо-французской эскадры, уже пытавшейся захватить крепость Свеаборг.

 По пути следования казаки встречали такой же радушный прием и воодушевление, как и на родине. Вот как описывают прохождение полтавцев через Курск: «Весть о вступлении в Курск малороссийских козаков за несколько дней облетела население города Курска и возбудила во всех слоях городского общества интерес и внимание к новым защитникам Отечества. Толковали среди публики, – говорит старожил-очевидец, – что мысль призвать к участию в военных действиях малороссийское козачество заслуживает особенной симпатии, что козаки крепко постоят за честь своего оружия и дадут знать себя врагам». Многих интересовал внешний вид вновь сформированных отрядов, потомков славного малороссийского козачества… «Молодцами шли на конях, – говорит автор заметки в губернских ведомостях, – добрые сыны Украйны, весело вступали они в город, и задушевными песнями их родины гремело козацкое молодечество и отвага».

 Полки были расформированы на основании Положения, утвержденного 5 апреля 1856 года. При этом строевые лошади с уздечками, недоуздками, саквами и нагайками оставлялись в собственности казаков вместе с предметами их обмундирования [13].

 УСМИРЕНИЕ ПОЛЬСКОГО МЯТЕЖА 1863 года

  В последний раз в XIX веке военные формирования малороссийских казаков по национально-сословному принципу были созданы в мае 1863 года. Это были три конных казачьих полка – один в Черниговской и два в Полтавской губернии, сформированные для участия в подавлении польского национально-освободительного восстания 1863–1864 годов.

 На этот раз не наблюдалось былого энтузиазма среди казаков. В цитируемой выше публикации Н. Стороженко в «Киевской старине» историк М. Максимович, отвечая на вопрос о «последнем ополчении», говорит: «…нечего и спрашивать. Тут просто из крестьян брали, да и то каких старались отдавать – самых дрянных, пьянчуг и т. п. Нет Малороссии, баста, совсем отпала. Я был в последнюю войну: никакого одушевления» [18, с. 45–46].

 Справедливости ради следует отметить, что при изучении архивных документов в Государственном архиве Черниговской области нами обнаружены данные о награждении казаков 1-го малороссийского конного казачьего полка медалями за подавление польского восстания 1863–1864 гг. В частности, казаки Талалаевской волости Нежинского уезда и Ивангородской волости Борзнянского уезда Черниговской губернии представлены выходцами из старинных и известных казачьих родов, для которых возможность в который раз сослужить воинскую службу, очевидно, считалась делом чести (приложение 3).

 Воодушевление при наборе ополчения, очевидно, подавлялось и властями. Черниговский губернатор князь С. П. Голицын в письме министру внутренних дел П. А. Валуеву от 2 июля 1863 г., в связи с активизацией украинофильства предлагал «если не вовсе приостановить формирование малороссийских казачьих полков, то по крайней мере обстановить это формирование совершенно другими условиями. <…> сам факт формирования особых малороссийских полков может быть истолкован как признание, со стороны Правительства, некоторой автономии Малороссийского края» [3].

26 июля 1864 г. полки были распущены. Сведений об их участии в военных действиях нами не обнаружено. Скорее всего, они создавались, как и ранее, в качества резерва на случай, если передислокация регулярных частей в район охваченных восстанием западных районов займет много времени. Однако есть одна интересная деталь. Медаль «За усмирение польского мятежа 1863–1864 гг.», учрежденная для награждения участников подавления восстания, имела две разновидности – из светлой и из тёмной бронзы. Первой награждались все чины армии, пограничной стражи, а также малороссийские конные казачьи полки и конные сотни, составленные из местной милиции Динабургского и Речицкого уездов, принимавшие непосредственное участие в боевых действиях. Этой же медалью награждались и лица всех сословий – вплоть до крестьян, действовавших непосредственно в боевой обстановке с оружием в руках против повстанцев. Медалью из тёмной бронзы (меди) жаловались все воинские чины и чиновники военных ведомств, находившиеся на территории военных действий, но не принимавшие участия в боевых операциях. Казаки в приведённом выше списке получили темно-бронзовые медали.

  *     *     *

 Малороссийское казачество, как особое сословие, сохранилось и в начале XX века. Традиции старого запорожского и гетманского казачества почитались долго. В середине 1850-х годов нередко можно было видеть черниговских и полтавских казаков, которые, подражая запорожцам «бреют себе головы и на макушке оставляют клок длинных волос, от чего соседи их, русские, с давних времен называют малороссиян хохлами» [11]. Описывая казачье население местечка Александровки Сосницкого уезда Черниговской губернии в середине 1850-х годов, священник Г. Базилевич указывал: «Здесь помнят древнюю казачью службу, когда казаки служили дома, учились военному искусству дома, и не дальше как в семи верстах … имели свою Сотню. Оружием служил им спис или пика…, главной принадлежностью казака была лошадь». Луга, где Александровские казаки выпасали своих коней, по старой казачьей традиции разделялись на курени. «Каждый курень носит особое название от древних Александровских казаков, а именно: курень Зарецких, курень Коржов, курень Зайцов и курень, так называемый Верхолесский» [8, с. 313].

 Очевидно, что ополчения малороссийских казаков, набиравшиеся в среднем каждые 20 лет (1812, 1831, 1855, 1863) в немалой степени способствовали сохранения и боевого духа, и казачьих традиций. Этот дух и традиции не исчезли и проявились в годы гражданской войны, когда представителям малороссийского казачества пришлось воевать на разных фронтах и зачастую друг против друга. Кубанский казак генерал А. Г. Шкуро в июле 1919 г. писал донскому войсковому атаману А. П. Богаевскому: «Невольно возникает вопрос: как же усилить и умножить семью казаков. Где искать тот элемент, откуда казаки могут черпать пополнение своих сил в борьбе с врагами Государства. Ответ сам собою напрашивается, он совершенно ясен. Таким элементом является благомысляще настроенная часть населения Малороссии – этой старой колыбели казачества, преимущественно Полтавской и Черниговской губерний, где и до сего времени сохранилось сословие казаков. Там еще живы предания седой казачьей старины и витает дух их доблестных предков Запорожских казаков – славных борцов за веру Православную и за свое имя Русское» [1].

 В 1918 г. пришёл к власти в Украине и был провозглашён гетманом П. П. Скоропадский, происходивший из старинного казачьего старшинского рода, к которому принадлежал гетман И. И. Скоропадский (1708–1722). Одним из своих указов П. П. Скоропадский восстановил казачье сословие в Черниговской, Полтавской губерниях и на Слобожанщине. Началась работа по составлению реестров казачьих родов. Однако события гражданской войны не дали осуществиться идеям украинского гетманского государства и возрождения украинского казачества как особого сословия.

 Сегодня в России и в Украине наблюдается повышенный интерес к истории казачества. Одновременно появляются различные организации, именующие себя казачьими. Иногда благая цель возрождения казачьих традиций проявляется в методах, недостойных памяти наших славных предков. Чего стоят только попытки представить казаков сверхчеловеками, поражающими врагов исключительно средствами боевого танца или оккультными способностями. При этом под покровом казачьих традиций пытаются навязать фантастические обряды, совершенно не связанные с казачеством и не подкрепленные никакими историческими фактами – например, прикладывание клинка к плечу «посвящаемого» в казаки, заимствованное, очевидно, из романа о Дон-Кихоте. Точно так же ничего, кроме улыбки, не вызывают карнавальные униформы, карикатурные звания типа «генерал-есаул-хорунжего» и невообразимые награды людей, в большинстве своем не имеющих среди своих предков ни одного казака. Но среди жителей Украины есть немало людей, которые без труда могут доказать свое казачье происхождение без посвящений и вступлений в какие бы то ни было новые «казачества». Потомков «малороссийских казаков» и сейчас много на Левобережной Украине, на территории бывшей Гетманщины.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА: 

1. Российский государственный военный архив. Ф. 39733. Оп. 1. Д. 3. Лл. 3–4 об.

 2. Российский государственный военно-исторический архив.

 3. Российский государственный исторический архив. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 166. Л. 20 об.

 4. Государственный архив Черниговской области. Ф. 127. Оп. 22. Д. 768.

 5. Абалихин Б. С. Украинское ополчение в войне 1812 года // Исторические записки. - Т. 72. М., 1962. С. 87–118.

 6. Абалихин Б. С. Отечественная война 1812 года на Юго-Западе России. - Волгоград, 1987.

 7. Антонович В. Про козацькі часи на Україні, Киев, 1991. Гл. 12.

 8. Базилевич Г. Местечко Александровка Черниговской губернии Сосницкого уезда. // Этнографический сборник, издаваемый Императорским Русским географическим обществом. Вып. 1. СПб., 1853.

 9. Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. - СПб., 1859.

 10. Висковатов А.В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. - Т. 27. СПб., 1844.

 11. Военно-статистическое обозрение Российской империи, издаваемое по Высочайшему повелению при 1-м Отделении Департамента Генерального штаба. - Т. ХІІ. Малороссийские губернии. - Ч. 2. - Черниговская губерния. - СПб., 1851; Ч. 3. Полтавская губерния. - СПб., 1848.

 12. Дзагалов А.С. Обзор архивных и статистических источников по переселению украинцев в Терскую область (XIX – начало XX вв.) // Проблеми історії України XIX – початку XX ст. / Інститут історії України НАН України. - Вип. 10. - К., 2005.

 13. Исторический очерк деятельности военного управления в России в 1855–1880. Т. 1. СПб., 1879.

 14. Козлов О.М. Кролевчани у війні 1812 року. Суми, 2003.

 15. Кулаковський П. Чернігово-Сіверщина у складі Речі Посполитої (1618–1648). К., 2006.

 16. Лейберов О. «Одушевляясь любовью и усердием к народу и отечеству…»: ніжинські ополченські полки в наполеонівських війнах // Нежинская старина. Вып. 3 (6). - Нежин, 2007.

 17. Лейберов О. «Побужденные чувством верноподданнической преданности и восторженного умиления…»: Участь населення Ніжинського повіту у Кримській війні 1853–1856 років // Нежинская старина. Вып. 6(9). Нежин, 2008.

 18. Мысли М. А. Максимовича о Н. Г. Репнине и об ополчении 1835 г. // Киевская старина. 1898. № 5.

 19. Отечественная война 1812 года. // Материалы ВУА. - Т. XVII. - СПб., 1911.

 20. Отечественные записки П. Свиньина, 1855. Современное обозрение.

 21. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. - Т. XXXIII. - (1815–1816 гг.). - СПб., 1830; Т. XXXIV. - (1817 г.). - СПб., 1830.

 22. Савельев Е. Племенной и общественный состав казачества. Исторические наброски. // Донские областные ведомости №244 (12 нояб. 1913. С. 3–4) // http://evgrsaveliev.narod.ru/tribes/tribes_32.html

 23. Стороженко Н.В. К истории малороссийских козаков в конце XVIII и в начале XIX в. - Оттиск из журнала «Киевская старина». - К., 1898.

 24. Трут В. Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций. М., 2007.

 25. Шандра В. На службі імперії // День: Щоденна всеукраїнська газета. Київ, 2004. 14 серп. (№ 144).

 [a] В 1775 г. ликвидирован Полтавский полк, остальные – в 1782 г. (Гадячский, Киевский, Лубенский, Миргородский, Нежинский, Переяславский, Прилуцкий, Стародубский, Черниговский). После этого вместо казачьих было создано 10 кавалерийских регулярных полков, а Левобережная Украина была разделена на три наместничества – Новгород-Северское, Черниговское и Киевское. 

 [b] Процесс ликвидации Гетманщины как автономной административно-территориальной и, отчасти, военной структуры был длительным. В 1722 г. Петр I гетманскую администрацию заменил Малороссийской коллегией. В 1727 г. гетманская власть была восстановлена, но после смерти гетмана Даниила Апостола в 1734 г. была вторично упразднена императрицей Анной Иоанновной и заменена Правлением гетманского правительства. В 1750 г. должность гетмана восстановлена императрицей Елизаветой Петровной, но окончательно ликвидирована Екатериной ІІ в 1764 г. Вместо гетмана и Генеральной войсковой канцелярии верховным органом стала Вторая Малороссийская коллегия (1764–1786 гг.) из четырёх российских чиновников и четырёх прежних генеральных старшин

 [c]Разделение реестровых казаков на выборных и подпомощников произошло в 1735 году.

 [d] В 1676 году правобережная часть Гетманщины (в составе Речи Посполитой) была упразднена польской властью. В 1684 году восстановлена, в 1699 – упразднена окончательно. Гетман И. Мазепа восстановил ряд казачьих полков на Правобережье, но в 1712 г. они были ликвидированы Речью Посполитой, как и всё казачье устройство Правобережья. 

 [e] После ликвидации в 1775 г. Запорожской Сечи часть казаков ушла на Гетманщину – в первую очередь те из них, кто имел дома и семьи на Левобережье. Подтверждением этому служат многочисленные «аттестаты», выданные Кошевым правлением, которые содержатся в Архиве Коша Новой Запорожской Сечи. 

 [f] Основные отличия в положении сословия малороссийских казаков от казачьих войск того времени сводились к следующему:

  1) В казачьих войсках земля считалась собственностью всего Войска, казаки имели земельные паи строго установленного размера, предоставляемые на условиях несения военной службы и других повинностей. Малороссийские казаки землю имели в частной собственности с правом купли-продажи, которое, правда, имело ряд ограничений.

 2) Малороссийские казаки платили налоги государству, а земли казачьих войск были изъяты из общегосударственной системы налогообложения: казаки здесь платили только косвенные налоги. 

 3) В казачьих войсках существовала всеобщая воинская повинность. Малороссийские казаки шли служить по рекрутскому набору или вольноопределяющимися вплоть до введения всеобщей воинской повинности в 1874 году. Малороссийские казаки также служили в кавалерии, но не в казачьих полках, а в легкоконных – гусарских, драгунских и уланских. 

 [g] Быстрому обезземеливанию малороссийских казаков и ухудшению их экономического положения, в сравнении с казачьими войсками, в значительной степени способствовала именно частная собственность на землю и, как следствие, невозможность бесплатного получения дополнительных земельных участков в случае рождения детей. Так, в середине XIX века в Черниговской губернии числилось 419 668 лиц казачьего звания (общая численность населения по состоянию на 1846 год – 1 392 374 человек обоих полов), при этом на каждую мужскую душу приходилось в среднем удобной пахотной земли около двух десятин, неудобной – 1/10 десятины, лесу 7/10, а вообще по 2 9/10 десятины [11, т. ХІІ, ч. 2, с. 75]. Ненамного лучше была ситуация и в Полтавской губернии – 695 055 казаков (при общей численности населения 1 638 464 человек обоих полов), на которых приходилось в среднем 5? десятин пахотной земли [11, т. ХІІ, ч. 3, с. 45]. Для сравнения: в начале ХХ века в Донском войске на один казачий пай приходилось в среднем 13,5 десятин, в Терском его размер колебался от 16,8 до 24,9 десятин. [24, с. 61–62]. 

  [h] Следует отметить, что одновременно в Черниговской и Полтавской губерниях был проведен набор ополченцев из других сословий, но в казачьи конные полки были набраны только казаки (лишь незначительная часть офицеров здесь состояла из дворян). Ополченцы-мещане, крестьяне частновладельческие и казенные пополняли пехоту.

 [i] Снаряжение на войну за свой собственный счёт послужило одной из причин существенного ухудшения экономического положения малороссийских казаков. Впоследствии, в ходе других конфликтов с участием малороссийских казаков, их снаряжение уже осуществлялось частично за казённый счёт.